После этого у племянницы известного певца Ибрагимова изъяли пятерых детей
Племянница ушедшего год назад певца Рената Ибрагимова 20 октября отпраздновала свадьбу со своим взятым 8 лет назад из детдома воспитанником. Разница между молодоженами — 31 год. 53-летняя Айсылу Чижевская-Мингалим известна в родной республике как музыкант, поэтому там решили, что своим браком она «опозорила Татарстан» и изъяли у нее оставшихся пятерых приемных детей, раздав их по приютам.
Мы пообщались с новобрачной и узнали, что привело их к такому шокирующему шагу.
Айсылу и ее 22-летний муж Даниил как раз ехали навещать самых младших из изъятых детей: сестренок второклассницу и третьеклассницу определили во вспомогательный интернат для детей с задержками в развитии.
— Я очень переживаю за них, — говорит Айсылу. – Они особенные девочки, талантливые, а все знают, какие в 11-м казанском интернате дети. С серьезными отклонениями в психике.
— Правда, что вы и мужа своего сначала усыновили?
— Правда. 20 октября мы, не таясь, сыграли свадьбу в казанском ресторане, было много гостей. А восемь лет назад, когда я преподавала музыку в казанском детдоме, познакомилась с талантливым мальчиком Даниилом, ему тогда было 13. Я с ним много занималась: он участвовал в конкурсах, в Москве даже пел на проекте с Филиппом Киркоровым. А через год, в 14 лет, он сам мне предложил: «Не хотите стать моей мамой?»
Я согласилась и забрала его к себе, где могла уделять ему больше времени. Мы стали петь дуэтом. Сейчас Даниил выступает под псевдонимом Дэнил Чижевский.
— А еще через 8 лет он предложил: «Мама, а не хотите ли стать моей женой?»
— Это не спонтанное решение, мы к нему оба шли постепенно. Тем более, что я не усыновитель и даже не опекун, у меня приемная семья, где дети — воспитанники. Это временная семья для сирот, где они имеют возможность до совершеннолетия воспитываться в домашней обстановке, а не в детдоме.
Своего первого воспитанника Амира я взяла 19 лет назад, когда ему было 2 года. Тогда я работала на татарстанском ТВ и мы приехали снимать сюжет в Дом малютки. Как я увидела сирот своими глазами, так сердце дрогнуло, с тех пор я по возможности брала детей в семью. Моему первому воспитаннику сейчас 21 год, Амир уже живет самостоятельно, мы постоянно общаемся.
Айсылу рассказывает, что, имея за плечами музыкальное образование по классу фортепьяно, скрипки и вокала, стала преподавать музыку в казанском детдоме и старалась развивать таланты у детей.
— А свои дети у вас есть?
— Да, сын, ему скоро 16, он единственный, кого оставили со мной. С его папой мы давно развелись, но остались в добрых отношениях, общаемся.
— Раз вы в разводе, вы всех воспитанников, выходит, тянули одна?
— Да, сама. Хотя злые языки говорят, что приемных берут ради денег. Но у нас в Татарстане дают всего 11 тысяч рублей на ребенка в месяц. Все мои дети, помимо школы, занимались музыкой, участвовали в конкурсах. А я работала сразу на нескольких работах, чтобы материально справляться, и при этом быть поближе к детям. Иметь возможность забежать домой, встретить из школы, накормить горячей едой. Пока были живы мама и отчим, они мне помогали, но год назад я их потеряла.
— И, тем не менее, вы рискнули счастьем своей приемной семьи ради брака с совсем молодым мужчиной?
— Скажу, как есть. Когда настали трудные времена, я просто испугалась за Даниила. Он создан для музыки, а не для сражений, но при этом возраст у него такой, когда парни должны встать под ружье. Я стала думать, как его защитить. Посоветовалась с опекой. И, кстати, там мне и подсказали этот ход – выйти за него замуж. В неофициальной беседе, естественно.
— Да, сын, ему скоро 16, он единственный, кого оставили со мной. С его папой мы давно развелись, но остались в добрых отношениях, общаемся.
— Раз вы в разводе, вы всех воспитанников, выходит, тянули одна?
— Да, сама. Хотя злые языки говорят, что приемных берут ради денег. Но у нас в Татарстане дают всего 11 тысяч рублей на ребенка в месяц. Все мои дети, помимо школы, занимались музыкой, участвовали в конкурсах. А я работала сразу на нескольких работах, чтобы материально справляться, и при этом быть поближе к детям. Иметь возможность забежать домой, встретить из школы, накормить горячей едой. Пока были живы мама и отчим, они мне помогали, но год назад я их потеряла.
— И, тем не менее, вы рискнули счастьем своей приемной семьи ради брака с совсем молодым мужчиной?
— Скажу, как есть. Когда настали трудные времена, я просто испугалась за Даниила. Он создан для музыки, а не для сражений, но при этом возраст у него такой, когда парни должны встать под ружье. Я стала думать, как его защитить. Посоветовалась с опекой. И, кстати, там мне и подсказали этот ход – выйти за него замуж. В неофициальной беседе, естественно.
Я еще уточнила, а не станет ли проблемой наша с мужем разница в возрасте? А опека мне, да какая разница, лишь бы ваши дети были сыты-одеты-обуты. Это было весной. Мы сразу же пошли и подали заявление в ЗАГС. У нас его приняли. Но на следующий день мы вынуждены были его забрать.
— Кто-то догадался, что брак планируется фиктивный?
— Вовсе нет, как раз наоборот. Но я не считаю наш союз «фиктивным». Мы с Даниилом действительно очень близки, мы пара – но только духовно, без физической составляющей. Но, видимо, не все в состоянии это понять.
Прямо на следующий день мне позвонили «сверху», нас же все знают, мой покойный отец был народным поэтом Татарстана, брат Радик Галиуллин — актер театра и кино. Ну и говорят, забери заявление немедленно, память твоего отца и дяди – певца Рената Ибрагимова татарский народ чтет и уважает, а ты Татарстан опозорила. Заявление мы забрали, но в июне опека все равно пришла изымать детей, так как семья у нас «неблагополучная».
— Потому что вы пытались выйти замуж за собственного воспитанника?
— Нет, такой формулировки у них нет в арсенале, поэтому использовали стандартную – пьет, бьет. Причем якобы за подписью психолога, которая действительно работала с моими детьми.
Я ей звоню: как же так, вы же знаете, что у нас ничего этого нет! А она мне: да я вообще в эти дни в больнице лежала на операции и ничего не подписывала.
А как раз перед тем, как пришла бумага из опеки, из дома вдруг ушла моя старшая дочь, ей 16. Ушла и не вернулась, хотя была моей помощницей, фактически правой рукой. На телефон она отвечала, поэтому я знала, что она жива-здорова, но кто-то ее явно обработал.
Ее не было, когда к нам пришли инспекторы и стали задавать детям вопросы вроде, как часто ваша приемная мать пьет? А как часто вас бьет? Ответов не слушали, мне ни с какими записями ознакомиться не дали.
Итог: младшие — в интернате с детьми с психическими отклонениями, хотя они просто особенные, навещаем их только мы с Даниилом. Девятиклассницу отправили к сестре в Бугульму, у той самой двое маленьких детей и крохотная квартирка, и она тоже сдала девочку в интернат.
— А еще двое где?
— Та самая, которая сбежала до появления опеки, и единственная, кто подтвердил, что семья у нас «неблагополучная», говорит, что у нее все хорошо, «снимает себе квартиру и работает риэлтором». Это странно, ведь ей всего 16 и надо в школу ходить, а не жить одной в съемном жилье, где-то там работая.
А пятый из моих изъятых детей – ее 13-летний младший брат, он в приюте. Все это нам так тяжело далось, что Даниил у меня даже в депрессию пытался уйти. Но я ему говорю: не раскисать, у нас свои цели!
И теперь уж им назло поженимся, раз решили. 20 октября сыграли свадьбу, а теперь у нас важный план: забрать всех наших детей из приютов и переехать с ними в Москву, в Казани нам все равно житья уже не дадут. И спокойно заниматься творчеством.
Жанна Голубицкая, МК.РУ
Фото из личного архива